"Без богатства и места и гений подобен нулю" (По воспоминаниям дальневосточного поэта, писателя, Геннадия Валентиновича Богданова)

Неумолимо время. В этом году исполнится двадцать лет со дня трагической гибели одного из ярких поэтов дальневосточного края русской земли, художника, историка, драматурга Михаила Георгиевича Петросова.

Один из его знакомых, журналист Михаил Свердлов написал после его гибели:

Нож в спине и не гроша в кармане.

Так и недоношены стихи.

Жил и умер, Мишка, ты в обмане,

Да и все мы тоже лопухи,

Что живём под знаком этой кучки

Опустившей над страною ночь…

Ах, как жаль, что больше до получки,

Тёзка, не смогу тебе помочь.

 

 

 

                                      ПРЫЖОК В НЕИЗВЕСТНОСТЬ

Хабаровск, середина 90-х годов. На улице Муравьёва-Амурского, не далеко от входа в «Арт-подвальчик», где и по сей день продают свои произведения местные и заезжие художники, сидел странного вида человек, своей долговязой фигурой напоминавший Паганеля, с абсолютно нездешним лицом интеллигента XIX века, с курчавой, растрёпанной бородой и удивлёнными очками «велосипед» на носу. Одет он был в видавший виды твидовый пиджак непонятного цвета, кремовую рубашку и потёртые синие джинсы от известного мастера пошива «фирмы» Андрея Сажина, которые только при тщательной экспертизе можно было отличить от настоящих «Леви Страус». Звали его Михаил Петросов.

Мишу либо отчаянно любили, либо также отчаянно ненавидели за его уникальный талант и непохожесть на всех.

В руках он держал деревянный планшет, на котором располагались пол-листа ватмана с начатым портретом девушки. Напротив, на скромном рыбацком стульчике сидела обаятельная светловолосая хабаровчанка, желающая за небольшую плату получить свой портрет работы уличного художника Петросова.

К каждому портрету художник по желанию заказчика мог написать актростих, эпиграмму, небольшое лирическое стихотворение, но за дополнительное вознаграждение. Причём это вознаграждение могло быть бутылкой «Жигулёвского» пива или денежным эквивалентом стакана портвейна.

Михаил выпивал, а подчас выпивал крепко: не мог смириться с тем, что по совершенно непонятным причинам, без всякой аргументации его произведения бесследно исчезали в кожаных редакторских портфелях или возвращались со словами «Ваши поэмы не отвечают духу нынешнего времени, они даже реакционны». А в поэме «Ночь самодержца» о императоре Павле Первом усмотрели чуть ли не его портретное сходство с генеральным секретарём ЦК КПСС Михаилом Сергеевичем Горбачёвым. Под любым, даже самым незначительным предлогом дорога в литературу была для Петросова закрыта.

В довершение всех бед, смерть матери - тяжело больной женщины, за которой Михаил ухаживал по мере своих сил. После этого жизнь Петросова напоминала затяжной прыжок в неизвестность с нераскрывшимся парашютом и 7 июля 1996 года Миши не стало. Его тело нашли в подъезде дома в посёлке имени Горького. Одиннадцать суток он пролежал в морге и был захоронен неопознанным в общей могиле. 

Жизнь Михаила Петросова была большой загадкой, а смерть ещё более таинственной.

 

                                       

                                      «ЛИТЕРАТУРНЫЙ КУРЬЕР»

Мало кто знает, что в начале 80-х талант поэта Михаила Петросова проявился наиболее ярко. С 1982 года по начало 90-х им были созданы поэмы: «Икар», «Ерофей Хабаров», «Ночь самодержца», «Оружейник», «Хвостов и Давыдов», «Всеслав Вещий», «Михаил Черниговский», «Мастер», Первопроходцы», «Гром», «Аляска» и другие. Кроме того – две пьесы.

И чтобы не говорили тогда и сейчас о литобъединении имени Петра Комарова при Хабаровской писательской организации, это была та среда, в которой шлифовался талант мастера слова, Михаила Петросова. А привёл его в Дом литераторов ныне известный дальневосточный поэт Геннадий Богданов, сам тогда начинавший писать стихи, но уже имевший свой голос и остроту поэтического зрения. Интересное было время, и собрания ЛИТО проходили весело и задорно.

Скрипучая деревянная лестница особняка на Комсомольской 80, ведущая на второй этаж, могла бы рассказать о многом. Там наверху располагалась редакция журнала «Дальний Восток». Небольшой актовый зал, напоминавший гостиную, освещался подслеповатой люстрой. Слева от широкого дубового стола восседал руководитель ЛИТО, а справа на большой деревянной подставке возвышался гипсовый бюст Петра Комарова в чью неплотно прижатую к сердцу руку, частенько вставляли гранёный стакан, который пользовал огромным спросом после заседаний ЛИТО.

Со временем образовался актив литобъединения. В него вошли: Геннадий Богданов, Александр Дудкин, Михаил Петросов.

В середине 80-х назрела необходимость в собственном печатном органе. Был создан еженедельник, который кто-то настойчиво предлагал назвать «Русским инвалидом». Но после недолгих дебатов остановились на «Литературном курьере». Каждый выпуск газеты начинался с передовицы, которая отражала проблемы литературы и её воспитательно-просветительскую функцию. Кроме того малотиражка уделяла большое внимание литературной учёбе. Напечатать свои стихи в «Литературном курьере» удавалось далеко не всем. В тоже время в газете было много юмора и сатиры. Петросов прославился и на этом поприще, ведь он был постоянным автором сценариев для команды КВН Пединститута и долгое время был её капитаном.

Очень популярной была рубрика «Граммофон» в которой печатались произведение горе-авторов, но не просто бездарные стихи, а с ярко выраженными литературными «ляпами». Каждый выпуск был щедр на ответные эпиграммы. И как не назвать это трудное время счастливым?!

Время от времени проводились литературные семинары, на которые приезжали литераторы из Москвы и понятное дело, в перерывах не обходилось без возлияний. Разбор больших рукописей Петросова либо не входил в план семинаров, либо ставился в конце, когда именитые члены Союза Писателей были сильно утомлены горячительными напитками и просто хотели отдохнуть.

Находились жёсткие аргументы против творчества Петросова. Видимо всех настоящих поэтов в России преследует злой рок, начиная с Пушкина. Не ко времени и не ко двору пришёлся и Михаил Петросов.

 

 

                                            «СЕДЬМЫЕ СТВОРЫ»

 

Жаркий июльский день. Разрезая форштевнем жёлтую амурскую волну, теплоход ОМ-7 спешит на «Седьмые створы» - излюбленное место летнего отдыха Михаила Петросова. На палубе за белоснежной рубкой собралась в круг молодёжь. Парнишка в клетчатой ковбойке наяривает на старенькой гитаре знаменитую «Чу-Чу» из фильма «Серенада солнечной долины». Петросов курит с блуждающей улыбкой. Вот прямо по курсу виден золотой песчаный пляж, а за ним, утопающие в зелени деревьев, щитовые домики турбазы.

Теплоход плавно причаливает к берегу, откидывается трап, и молодёжь шумной ватагой сбегает на горячий песок. В Мишкином рюкзаке помимо таких необходимых вещей, как бутылки со свежем пивом «Рижское», десятка вяленых корюшек, переносного радиоприёмника «Альпинист» и пары пачек сигарет «Космос», всегда лежала внушительная подборка новых стихов, которые он обычно читал вечером у костра, за что начальник турбазы бесплатно предоставлял Михаилу койко-место в домике обслуги.

Здесь, под шелест деревьев, доносящихся с пляжа возгласов игроков в волейбол, было написано много замечательных строк. Казалось, муза никогда не покидала этого человека, и в минуты вдохновения всё в нём и вокруг него было цельно, гармонично и прекрасно.

А вот личная жизнь поэта складывалась далеко не всегда удачно. Любимец женщин – он быстро сходился с ними и так же быстро расставался.

Когда последние лучи заходящего солнца окрасили облака, в багряный цвет, предвещая ветреную погоду на завтрашний день, и прохладой потянуло с Амура, отдыхающие не спеша стали собираться у костра под обрывистым берегом реки недалеко от турбазы. Костёр разгорался. Искры устремлялись в небо и медленно гасли в вышине. Языки пламени освещали лица собравшихся и придавали всему некую мистическую таинственность. Огромная кряжистая ива, склонившаяся над обрывом, издалека напоминала фигуру старого шамана застывшего на мгновение в танце, а большой серебряный диск луны, ритуальный бубен подброшенный шаманом в бездонное ночное небо.

Когда Петросов читал стихи, всё население турбазы собиралось вокруг него. Но сейчас было не просто выступление, шла обкатка новой поэмы «Хвостов и Давыдов», прочесть которую Михаилу предстояло во Владивостоке на 18-м Всесоюзном фестивале молодых поэтов братских республик.

 

Предчувствие грозы и тяжкие полотна

Закрывшие зенит, и охристая мгла

Стоящая у скал весомо и бесплотно,

И запроливных гор цветные купола….

 

Его приглушённый, слегка хрипловатый баритон с каждой новой строкой становился ярче и сильнее. И не было уже песчаного берега, тёмной ленты реки, раскидистой ивы, а была лишь выжженная солнцем земля, и непреодолимое желание подняться в небо устремляясь к вершинам Гиперборейских гор.

Незаметно прошли два часа. Вечер подходил к концу. Костёр догорал. Умирающее пламя освещало лицо поэта. Наступившую тишину нарушил крик ночной птицы. Слушатели оживились. Послышались одобрительные возгласы. Михаил сосредоточенно протёр очки. Взгляд его был беспомощным и усталым.

 

 

                                                             ЭПИЛОГ

Со смертью Михаила Петросова ушла первоклассная поэтическая школа и эта потеря невосполнима ничем и никем. Сейчас уже сложно подсчитать скольким молодым дарованиям помог Михаил. Помогали и самому Петросову – кто деньгами, кто одеждой, кто провиантом. Но Михаил – человек из другой эпохи не смог выжить в жестоком современном мире полном лжи, ханжества и предательства. Эти воспоминания – венок на неизвестную могилу поэта, дань уважения мастеру слова и неординарному человеку Михаилу Георгиевичу Петросову. Вечная ему память!

Алексей Карлин специально для «ЛЮДИ-ДВ»

 

 

 

 

 

 

Подробнее ...