Откуда есть пошел радикальный национализм в Хабаровске

Неонацизм проблема понятная — сшитая из наиболее диких и популистских мыслишек, эта идеология отлично произрастает на почве социального расслоения, реваншистских настроений и низкого уровня культуры и образованности. История сыграла, в некотором роде, странную шутку — сегодня самый высокий уровень ультраправого экстремизма наблюдается в тех странах, которые принимали за государственную политику в XX веке коммунистические, левые идеи. Одни считают, что такой разгул национализма связан с бунтарством молодежи, которая делает все, чтобы не быть похожими на своих родителей, другие думают, что власть в таких странах сама способствует праворадикальному разгулу, дабы скрыть многие общественные и экономические проблемы, общие для бывшего соцлагеря, переводя весь гнев людей в этническое русло.

В Германии, Италии, Японии и Испании люди давно определились — здесь им стыдно за темные страницы истории, они прошли этот опыт. А в Сербии, которая была центральной частью Югославии, процветают футбольные фанаты неонацисты, которые применяют в разборках с «неправильными» национальностями огнестрельное и холодное оружие. В Европе, которую силой направлял Гитлер на войну с «низшими народами», строят монументы памяти жертв Холокоста, а на Украине правые штурмовики разгоняют мирные митинги против поднятия железнодорожных тарифов. Весь западный мир превратил слово «нацизм» в ругательство,  но ультраправая идеология снова поднимает голову в Европе на волне миграции из мусульманских стран.

Хабаровск, хоть и находится далеко от самой заселенной части России, но остается частью нашей страны и бывшего СССР. Это значит, что и нас подобные проблемы не обошли стороной. Более того, здесь есть благодатная почва для ксенофобии — если Москвичи «стонут» от засилья мигрантов из Средней Азии и молодежи с Кавказа, то для Дальневосточников националистические идеологи рисуют образ китайской экспансии. Оно и ясно, схема-то простая — найди большое меньшинство и обвиняй его во всех грехах. Правда, на этом список врагов для националистов не заканчивается — под удар попадают не только лица других национальностей, но и активисты движений за гражданские права, приверженцы социального равенства, некоторые другие меньшинства. Да и самих ультраправых нельзя назвать сообществом монолитным — разница между ними всегда была и в один момент времени, и на его протяжении.

Первые правые хулиганы сознательно оформились в Хабаровске в конце 90-х и начале 00-х. Уже в конце первого десятилетия XXI века их знали как неких «старичков», которые уже не проявляли былой активности, но поддерживали контакты с молодым поколением. Сегодня эти люди совсем отказались от политической деятельности и насилия, кто-то занимается бизнесом, кто-то живет обычной жизнью, кто-то даже преподает в университете. Эта волна отличалась большим упором в субкультурность, отсюда богатые контакты с людьми, которые никак не были связаны с экстремизмом — музыкантами, байкерами, татуировщиками. Некоторые представители этого поколения националистов успели сломать себе жизнь, даже отсидеть в тюрьме за убийства. Тем не менее уже нельзя сказать об этих людях как о действующих активистах — в целом, они повзрослели и успокоились.

Догоняют их в этом представители более поздней тусовки националистов, которая достигла пика своего развития во второй половине 00-х. Здесь единение происходило вокруг тяжелой музыки и футбольной культуры «ультрас». Среди националистов этой волны были популярны темы здорового образа жизни, ориентация на славянское нео-язычество, относительно мирное существование, при весьма грозном внешнем виде. Со временем средний возраст ядра этих радикалов перевалил через отметку в 25 лет, а вокруг, на фоне музыкальных вкусов и увлечения футболом, стало слишком много посторонних людей. Это значительно размыло и без того «травоядную» группу и сделало из нее некую большую компанию друзей, для которых имперские флаги и «зиги» стали элементом самоидентификации, потеряв политический смысл. Да и про здоровый образ жизни это поколение охотно забыло, когда появились деньги на регулярные походы в пивбары, а самые ортодоксальные идеологи пошли до конца, и поселились традиционными семьями по деревням.

К началу десятых в Хабаровске завелся «молодняк», который отрицал ценности более старших товарищей, вливал в себя как можно больше спиртного и любил уличное насилие. В шутку, эта компания называла себя «Синька крю» («синька» — в смысле «алкоголь», а «крю» от английского crew — компания), однако в скором времени оказалось, что шутки здесь не уместны. Состояла группировка из молодых людей и девушек 14-20 лет, которые ориентировались по большей части не на русский национализм или даже Третий Рейх, а на британских бритоголовых 80-х, фильмы типа «Американская история Икс» или «Ромпер Стомпер». Правда, усвоить мораль этих социальных драм хабаровским праворадикалам удалось лишь на своей шкуре — очень скоро банда попалась на избиении двух рабочих из Китая, а когда милиция взялась за расследование, все до единого «арийцы» сдали друг друга с потрохами, рассказав все, что было и все, чего не было. Не трудно догадаться, что подобная тусовка прожила недолго — те, кто были постарше примкнули к движению повзрослее, те, кто был младше, вернулся хулиганить и заниматься мелким криминалом в родные дворы. Социальный состав «Синьки крю» был очень разнообразным — несмотря на маргинальный образ жизни, далеко не все представители группировки были выходцами из неблагополучных семей, а один из старших лидеров был вполне состоятельным молодым человеком.

Протесты после  выборов в Государственную Думу 2011 года не прошли для правых бесследно — они раскололи движение на «лоялистов» и «радикалов». Одни националисты стали больше тяготеть к опыту Европейских консерваторов, другие стали фанатичными патриотами действующего Правительства, третьи вообще ушли в подполье. С этой страницы началась история последнего поколения «ультраправых» в Хабаровске, самого претенциозного и циничного. Именно в этой организации принимал активное участие подросток, устроивший 21 апреля атаку в приемной управления ФСБ.

Данная группировка была носителем весьма специфических идей даже в рамках национализма. В отличие от движений прошлых поколений, она не заигрывала с какими-то народными чувствами, увлекалась дотошным воспроизведением эстетики Третьего Рейха, а большинство жителей России не считала достойными звания «русских». Название у группы было соответствующее — «Штольц», а состояла она из старшеклассников и студентов младших курсов. Основную работу они вели в интернет-пространстве, создавая обличительные статьи, в которых называли россиян «быдлом» и «алкоголиками», завуалировано призывая читателей очищать генофонд. Иногда данные персонажи выходили в реальную жизнь, пытаясь срывать акции правозащитников и нападая на представителей либеральных и левых движений, а также представителей молодежных субкультур, вроде панков. К счастью, подобные всплески происходили весьма нечасто, и такое насилие не привело к каким-то ощутимым увечьям у их жертв, и тем более смертям. Также «Штольцы» проводили организованные тренировки в спортзале и играли на стрельбище в пейнтбол, а однажды устроили закрытый показ документального фильма о соратниках с запада страны, который рассказывал про культуру праворадикального граффити.

В Российской политической среде для «Штольцев» длительное время кумиром был известный нацист Максим Марцинкевич, которого широкий круг людей знает по прозвищу «Тесак». Вслед за ним молодые националисты устраивали «Охоту на педофилов». Однако не стоит считать, будто радикалы выступили «санитарами леса» со спорными, но решительными методами — праворадикалы в открытую говорили, что подобные акции не нацелены на какие-то перемены и борьбу, а являются лишь рекламой движения. Об этом говорит хотя бы то, что активисты этого направления сами провоцировали своих «жертв», а известных результатов оно не принесло.

Через пару лет и это движение сошло на нет, столкнувшись с давлением правоохранительных органов и банально повзрослев, заведя семьи и успокоившись. Самих участников «Штольца» разбросало в разные стороны — кто-то по сей день хранит свои убеждения, а кто-то увлекся идеями противоположного лагеря, выступая за экологическую гармонию и общую собственность. Однако, как мы можем судить из недавнего опыта, движение продолжает приносить горькие плоды и по сей день, а его бывшие "соратники" по прежнему могут представлять угрозу, несмотря на конспиративное "затишье". 

С этих пор в Хабаровске не слышно ничего про организованные националистические группировки. Пропал былой активизм, пропало идеологическое единство (прежде всего по вопросам Украины), националисты лишь изредка собираются вместе, чтобы помахать имперскими флагами и пройти маршем по бульвару или набережной в День народного единства. Последний тип акций, имеющий название «Русский марш», вообще стал показателем упадка правых радикалов. Если в середине и конце нулевых такие акции были крупнейшими альтернативными политическими шествиями в городе, то сегодня на них еле-еле собирается сотня человек. Причем марши  эти теперь больше похожи не на шествия опасных «боевиков», а на дружескую прогулку. Сказывается тут и практика давления со стороны центра по борьбе с экстремизмом, и прицельные аресты самых активных националистов. Однако, за 15 лет существования, праворадикалы стали причиной многих криминальных историй, сопряженных с единичными убийствами, нападениями и даже террористическими актами.

Пожалуй самым известным случаем подобного рода стала атака на городскую синагогу в 2009 году. Тогда трое праворадикалов, двое из которых были совершеннолетними, а один - школьником 16 лет, забросали иудейский храм бутылками с зажигательной смесью, пробив окно детского класса при синагоге. К счастью, огонь удалось потушить довольно скоро, а человеческих жертв удалось полностью избежать. В ту же ночь нацисты попытались поджечь дом главы отдела по борьбе с экстремизмом. Спустя год все трое были найдены и выслушали приговоры суда — 2 года тюрьмы, условный срок в три года и заключение на 1,6 лет в колонии для самого младшего участника — странным образом, именно он оказался организатором преступления.

Однако, мало кто знает, что первая попытка поджечь синагогу была осуществлена в 2006 году. Тогда зажигательная смесь быстро потухла, так как «заряд» попал в лужу. При этом, по сей день неизвестные, преступники «предупреждали» о своем злодеянии — тремя месяцами ранее они расписали стену перед синагогой нацистскими и антисемитскими лозунгами.

Попадало за экстремизм и молодежному крылу «Единой России» — в 2009 году «Молодая Гвардия» раздавала на фестивале индийской культуры листовки с предупреждением о сектантском характере кришнаитской религии. Суд признал, что такая информация была клеветнической, а сами листовки содержали неуместные выпады. Но в последствии оправдал всех участников.

В 2008 году экстремистские материалы распространялись прямо в церквях Хабаровска! Представители организации Союз Русского Народа распространяли в православных храмах газету, призывающую к религиозной розни и носившую вполне говорящее название «черносотенной» — в худших, как говорится, традициях…

Из последних громких дел, связанных с деятельностью националистов, можно вспомнить и нашумевший случай с «хабаровскими живодерками». Одна из девушек оказалась поклонницей Адольфа Гитлера, регулярно выкладывала фотографии с нацистской символикой и призывала поджигать христианские церкви. Вот так ненависть к людям закономерно привела девочку к издевательству над беззащитными животными.

Неонацизм — явление страшное, оно и в моральном смысле является уродством, хотя бы потому, что не относится со скорбью к миллионам напрасных смертей ни в чем не виноватых людей, и в общественном смысле играет только деструктивную роль. И пока люди разных культур не научатся жить, принимая друг друга такими, какие они есть, эта проблема никуда не уйдет.

"Люди-ДВ"

Запреты как симптом бессилия

В последние годы львиная доля принимаемых законов направлена на установление тех или иных ограничений – от импорта продуктов питания до возможности реализовывать свои конституционные права. Со стороны это выглядит как проявление всемогущества государства, но на деле - симптом кризиса власти.

Из последних запретительных инициатив –задумка ограничить продажу настойки боярышника. Заговорили об этом после того, как в Иркутске после употребления ароматизатора для ванн со схожим названием скончались более 40 человек. На первый взгляд, мера кажется разумной. Но только на первый.

Начнём с того, что оригинальная настойка боярышника – это лекарственное средство. Старое, проверенное, доступное и неплохо помогающее при лёгких формах расстройства сердечной деятельности, в борьбе с бессонницей и расшатанными нервами. Принимать его полагается несколько раз в день, по 20-30 капель. Путаница возникла как раз из-за схожего названия ароматизатора, так и по причине использования настойки определённой частью населения в качестве специфического алкогольного напитка. Тем не менее никто в здравом уме не станет рассматривать единичный, пусть и трагический, случай как причину полного запрета реализации продукта. Это всё равно, что запретить кухонные ножи из-за того, что некоторые люди режут ими друг друга.

Другой аргумент противников настойки состоит в том, что «бояркой» всё равно в России давно не лечатся, а напиваются. И потому регулировать её продажу нужно наравне с водкой. А лучше вообще ограничить распространение. Именно эти рассуждения и видятся мне признаком деградации власти.

Запрет - самый очевидныйи даже примитивный способом борьбы с любым явлением. Спросите детей, как добиться того, чтобы люди чего-то не делали – в большинстве случаев получите ответ «запретить». Лишь потом, годы спустя, до некоторых начнёт доходить, что ограничения сами по себе не решают проблем. И не только потому, что их можно обходить, но и по причине игнорирования первоисточника бед.

Российские власти сегодня, похоже, застряли на уровне ребёнка. Запрет воспринимается как панацея от всего – и ни малейшего признака поисков альтернативного подхода к проблеме. Преумножая ограничительные законы они фактически расписываются в собственном бессилии.

За примерами ходить далеко не надо. Роскомнадзор, поставленный контролировать интернет, продемонстрировал чудеса некомпетентности,уже дважды героически заблокировав свой собственный сайт. При этом искусственные заслоны, поставленные чиновниками в сети, на проверку оказываются неэффективными и обходятся в два счёта любым мало-мальски грамотным пользователем. Конфискованная «запрещёнка» из иностранных продуктов питания давится тракторами вместо того, чтобы бесплатно поставить в детские дома, больницы, раздать ветеранам, о которых вспоминают только в мае, вытаскивая на парады словно ёлочные игрушки под Новый Год.

Вернёмся к истории с настойкой боярышника. Её запрет не решит проблему потребления алкогольных суррогатов, поскольку причиной этого является обнищание людей и хроническая депрессия, вызванная отсутствием перспектив. «Боярка», как и всевозможные одеколоны, стеклоочистители, гуталин и прочее имеют весьма специфический вкус. Ни один человек, способный купить нормальную алкогольную продукцию, не станет причащаться суррогатом. Потребители боярышника – люди опустившиеся, загнанные государством в тупик. У них нет работы, нет и способа вырваться из замкнутого круга проблем. Государство не предоставляет люмпенизированному человеку социальные лифты, которые могли бы вернуть его в общество полноценным членом. Те смехотворные механизмы, что существуют сегодня, лишь переводят несчастного из одного состояния бедности в другое. О какой эффективной работе может идти речь, если на содержание чиновников из службы занятости бюджетом выделено денег больше, чем на помощь безработным? В такой ситуации алкоголь становится способом бегства из реального мира, в котором для человека нет ничего хорошего. И если нет денег на водку, в ход пойдёт боярышник или любой другой суррогат.

Российская власть утратила гибкость. Она стала примитивна и в значительной мере предсказуема. Её инструмент – кнут, её метод – движение по самой прямой дороге, напролом, разбивая голову о стены и цепляя плечом углы. Всякий раз, сталкиваясь с проблемой, она не пытается разрешить их, а выпускает из взбесившегося принтера Госдумы очередной «гениальный» закон. Вместо работы – её имитация. Вместо борьбы с бедностью – подтасовка статистики. Того и гляди, скоро начнут запрещать гололёд или переделывать шкалы градусников, чтобы подольше показывали температуру выше точки замерзания воды.

Неужто прав был Тацит, говоря: «чем ближе государство к падению, тем многочисленнее его законы»?

А.В.К.