Запреты как симптом бессилия

В последние годы львиная доля принимаемых законов направлена на установление тех или иных ограничений – от импорта продуктов питания до возможности реализовывать свои конституционные права. Со стороны это выглядит как проявление всемогущества государства, но на деле - симптом кризиса власти.

Из последних запретительных инициатив –задумка ограничить продажу настойки боярышника. Заговорили об этом после того, как в Иркутске после употребления ароматизатора для ванн со схожим названием скончались более 40 человек. На первый взгляд, мера кажется разумной. Но только на первый.

Начнём с того, что оригинальная настойка боярышника – это лекарственное средство. Старое, проверенное, доступное и неплохо помогающее при лёгких формах расстройства сердечной деятельности, в борьбе с бессонницей и расшатанными нервами. Принимать его полагается несколько раз в день, по 20-30 капель. Путаница возникла как раз из-за схожего названия ароматизатора, так и по причине использования настойки определённой частью населения в качестве специфического алкогольного напитка. Тем не менее никто в здравом уме не станет рассматривать единичный, пусть и трагический, случай как причину полного запрета реализации продукта. Это всё равно, что запретить кухонные ножи из-за того, что некоторые люди режут ими друг друга.

Другой аргумент противников настойки состоит в том, что «бояркой» всё равно в России давно не лечатся, а напиваются. И потому регулировать её продажу нужно наравне с водкой. А лучше вообще ограничить распространение. Именно эти рассуждения и видятся мне признаком деградации власти.

Запрет - самый очевидныйи даже примитивный способом борьбы с любым явлением. Спросите детей, как добиться того, чтобы люди чего-то не делали – в большинстве случаев получите ответ «запретить». Лишь потом, годы спустя, до некоторых начнёт доходить, что ограничения сами по себе не решают проблем. И не только потому, что их можно обходить, но и по причине игнорирования первоисточника бед.

Российские власти сегодня, похоже, застряли на уровне ребёнка. Запрет воспринимается как панацея от всего – и ни малейшего признака поисков альтернативного подхода к проблеме. Преумножая ограничительные законы они фактически расписываются в собственном бессилии.

За примерами ходить далеко не надо. Роскомнадзор, поставленный контролировать интернет, продемонстрировал чудеса некомпетентности,уже дважды героически заблокировав свой собственный сайт. При этом искусственные заслоны, поставленные чиновниками в сети, на проверку оказываются неэффективными и обходятся в два счёта любым мало-мальски грамотным пользователем. Конфискованная «запрещёнка» из иностранных продуктов питания давится тракторами вместо того, чтобы бесплатно поставить в детские дома, больницы, раздать ветеранам, о которых вспоминают только в мае, вытаскивая на парады словно ёлочные игрушки под Новый Год.

Вернёмся к истории с настойкой боярышника. Её запрет не решит проблему потребления алкогольных суррогатов, поскольку причиной этого является обнищание людей и хроническая депрессия, вызванная отсутствием перспектив. «Боярка», как и всевозможные одеколоны, стеклоочистители, гуталин и прочее имеют весьма специфический вкус. Ни один человек, способный купить нормальную алкогольную продукцию, не станет причащаться суррогатом. Потребители боярышника – люди опустившиеся, загнанные государством в тупик. У них нет работы, нет и способа вырваться из замкнутого круга проблем. Государство не предоставляет люмпенизированному человеку социальные лифты, которые могли бы вернуть его в общество полноценным членом. Те смехотворные механизмы, что существуют сегодня, лишь переводят несчастного из одного состояния бедности в другое. О какой эффективной работе может идти речь, если на содержание чиновников из службы занятости бюджетом выделено денег больше, чем на помощь безработным? В такой ситуации алкоголь становится способом бегства из реального мира, в котором для человека нет ничего хорошего. И если нет денег на водку, в ход пойдёт боярышник или любой другой суррогат.

Российская власть утратила гибкость. Она стала примитивна и в значительной мере предсказуема. Её инструмент – кнут, её метод – движение по самой прямой дороге, напролом, разбивая голову о стены и цепляя плечом углы. Всякий раз, сталкиваясь с проблемой, она не пытается разрешить их, а выпускает из взбесившегося принтера Госдумы очередной «гениальный» закон. Вместо работы – её имитация. Вместо борьбы с бедностью – подтасовка статистики. Того и гляди, скоро начнут запрещать гололёд или переделывать шкалы градусников, чтобы подольше показывали температуру выше точки замерзания воды.

Неужто прав был Тацит, говоря: «чем ближе государство к падению, тем многочисленнее его законы»?

А.В.К.

Возьмем числом: к движению ГТО присоединились 19 тысяч хабаровчан

Более 19 тысяч жителей Хабаровска стали официальными членами движения ГТО. Они зарегистрировались на специальном сайте, который ведется этим физкультурным движением. При этом с сентября количество спортивных граждан увеличилось на 9 тысяч — видимо, после отпуска появилась необходимость приходить в форму.

Напомним, что система ГТО была возрождена в России в сентябре 2014 года, по личной инициативе Президента страны Владимира Путина. В комплекс входят нормативы не только по физкультуре, но также рекомендации по соблюдению здорового образа жизни в целом, а стать участниками ГТО могут все желающие от 6 до 70 лет. На пути им предстоит пройти 11 ступеней разной степени подготовки, что могут себе позволить далеко не все.

Способствует популярности программы не только непрекращающаяся агитация со стороны властей, но и такие удобства как колл-центр, посвященный комплексу. По телефону можно получить все ответы на мучающие вопросы. Более того, в городе есть 77 точек тестирования, в которые входят образовательные учреждения и спортивные объекты, такие как стадионы "Заря", "Юность" и "Нефтяник", а также плавательный центр "Дельфин". 

В общем, будем заниматься спортом, расти физически и духовно. Главное в этом деле не надорваться.

"Люди-ДВ" по материалам пресс-службы администрации города Хабаровска.

СМИ на СМИ: Якутская газета обвинила федеральные каналы в искажении фактов

Предупреждение об искажении фактов каналами "НТВ" и "Россия" появились на страницах телепрограммы газеты "Якутск вечерний". Фотографии страниц издания разлетелись по социальным сетям.

Как рассказал гендиректор газеты Вячеслав Левин, предупреждение разместили сознательно, так что это было не хулиганство или монтаж. Виной всему конфликт региональной газеты с телеканалом НТВ, который снял фильм "Должники госдепа", в котором в частности обвинил газету "Якутск вечерний" в получении денег от правительства США. В ответ на такую клевету полностью независимое СМИ Якутска решило напомнить, о том как искажают факты работники телевизионных каналов. Правда, объяснить причину попадания в список основных лжецов телеканала "Россия", Вячеслав Левин не смог. Наверное, потому что тут и так все очевидно — один из ведущих канала давно стал символом лжи на федеральных каналах.

Странно, что в список также не попал канал РЕН, знаменитый байками о пришельцах и удивительных заговорах. Либо это все правда, либо содержания канала настолько не воспринимается всерьез, что и говорить тут не о чем.

"Люди-ДВ" по материалам СМИ

Дым и зеркала: что общего между иллюзионистами и отечественными пропагандистами?

Что общего между российскими пропагандистами и профессиональными фокусниками? То, что они используют один и тот же приём: отвлекают внимание «магическими» словами и театрализованным действом.

«Ахалай-махалай» в государственном масштабе

Никогда не задумывались, почему у фокусников всегда красивые, ярко одетые ассистентки? Почему кудесники выбирают себе образ загадочных восточных магов, делают пасы руками, много говорят, шутят? Потому что успех фокуса складывается не только из ловкости рук. Не менее важно умение отвлечь зрителя от по-настоящему важной части трюка, заставить его смотреть в другую сторону, пока факир прячет кролика в шляпу. Вывел на сцену девушку с глубоким декольте – и мужская половина зала смотрит вовсе не на руки артиста. Надел чалму на голову и заговорил с восточным акцентом о мудрости древних? Отвлёк внимание мистически настроенных личностей. А для самых дотошных можно помахать цветастым платком: яркие вещи привлекают внимание людей немногим хуже, чем быка – красная тряпка.

Точно так же ведут себя пропагандисты. Они выбирают некую сверхзадачу, объявляя её первоочередным приоритетом. Ведутся многочисленные дискуссии о путях достижения, рассуждают об открывающихся перспективах. Люди слушают, улетая в мыслях в отдалённое будущее. Послушно затягивают пояса – ведь можно и потерпеть, ради будущего процветания! А между тем под телевизионный шумок правящие круги прикрывают полный провал целому ряду направлений, тотальную коррупцию и деградацию государства и общества.

Этот старый трюк используется не первое десятилетие. Советская идеология строилась вокруг одной-единственной сверхзадачи – построения коммунистического общества, в котором «каждому по потребностям – от каждого по способностям». Это был стержневой элемент, на который, как в детской пирамидке, насаживались прочие детали конструкции. Построением светлого будущего прикрывали раскулачивание и принудительную коллективизацию. Защитой достижений советского общества оправдывали борьбу с «вредителями» и «врагами народа», которые саботировали поступательное движение от победы к победе. В момент, когда экономика начала пробуксовывать, Хрущев пообещал коммунизм через двадцать лет усиленного труда. Всего только и требовалось от людей, что затянуть пояса да поднапрячься в этом последнем рывке в прекрасное далёко.

Уже четверть века минула с тех пор, как Советский Союз стал достоянием истории, однако потрёпанные методички по пропаганде, похоже, не стали складывать в могильный курган вместе с хладным трупом коммунистической идеологии. Отчасти это объяснимо универсальностью методов пропаганды. Но, думается мне, решающее значение сыграло партийно-комсомольское прошлое современной политической элиты России. Скроенное по одним и тем же лекалам, новое поколение государевых мужей использует единожды усвоенные в молодые годы приёмы, не считая нужным искать других подходов. Это хорошо видно по стилистике речей, да и вообще устройству современной власти. Как говорил покойный Виктор Степанович Черномырдин: «Какую партию не строй – всё равно КПСС получается».

От «победы» к «победе»

Практика выбора сверхзадачи активно используется президентом Путиным и его окружением. Со времени вхождения его во власть можно выделить даже несколько «эпох», когда в качестве боевого штандарта водружалась та или иная цель.

С самого начала власть позиционировала себя в качестве «усмирителя» Кавказа, бескомпромиссного борца с терроризмом. Вторая Чеченская война, фраза «мочить в сортире» сделали безвестного функционера уважаемым и популярным президентом.

Следующей глобальной целью, с которой долго носились, как с писаной торбой, стало удвоение валового внутреннего продукта. Сколько раз ставились задачи, сколько раз на всю страну делалось серьёзное лицо перед поникшими взорами министрами, осознававшими, что они, негодяи, саботируют президентские указания? А воз, как говорится, и ныне там, если смотреть в реальном стоимостном выражении.

Не удивительно, что про удвоение ВВП постепенно забыли, и с 2006 года переключились на «Национальные проекты». Представлены и разрекламированы они были, конечно, с размахом. Задачи, которые планировалось решить, поражали воображение… Что вышло на самом деле – предмет для отдельного разговора. В двух словах – получилось так себе.

Следующим стягом партии и правительства стала «модернизация». Дмитрий Медведев отлично сыграл отведённую ему роль прогрессивного, современного человека. Слово «инновации» и его производные на несколько лет стали модным, и до сих пор прилагательное «инновационный» имеет сугубо положительный оттенок. А уж приставка «нано» появлялась так часто, что успела порядком набить оскомину.

Игра в технологический прогресс неминуемо должна была закончиться в связи с очевидной смехотворностью телодвижений, которыми, вроде как, демонстрировались достижения российской науки и техники. Вместо модернизации мы предсказуемо получили фарс: архаичный и неудобный ГЛОНАСС, курьёзный Yotaphone, и – как вишенка на тортике – средненький по производительности персональный компьютер на базе процессора «Эльбрус», стоимостью более 200 тысяч рублей.

Сегодня на повестку дня вывели совсем уже абстрактный патриотизм и борьбу с кознями коварного Запада. Вещи, не измеряемые цифрами, и потому, в отличие от предыдущих сверхзадач, способные дольше приковывать внимание изумлённой публики, пока фокусники из правительства проделывают свои махинации с метафорическими белыми кроликами.

Фокусы регионального масштаба

Отвлечение вынимания как одна из составляющих пропагандистской машины работает не только на общероссийском уровне. Дальневосточников не единожды, как блинами с лопаты, потчевали красивыми картинками из светлого будущего. У нас есть свои собственные, региональные фетиши, периодически извлекаемые из запылённых чуланов, чтобы снова незаметно исчезнуть.

За минувшие годы в безвестность канул целый ворох программ. Например, «Региональная ассоциация «Дальний Восток и Забайкалье», от которой сегодня мало что осталось. А ведь предполагалось создание, ни много ни мало, единого экономического пространства от Байкала до Тихого океана.  Или программа по созданию технополиса Комсомольск-Амурск-Солнечный. Идея, на самом деле, неплохая, и достаточно реалистичная: создание на базе имеющихся трудовых, интеллектуальных ресурсов и промышленных мощностей центра высоких технологий общероссийского значения. Правда, технополис удушило в зародыше почти полное отсутствие финансирования.

Из недавнего можно вспомнить шумиху вокруг Дальневосточного федерального университета и развития транспортной инфраструктуры Владивостока. На первых порах даже казалось, что выполнили всё обещанное - пусть и по явно завышенной смете. Но прошел саммит АТЭС, к которому торопились сдать объекты, и начали выступать подводные камни. В корпусах ДВФУ долгое время были проблемы с интернетом, студенты травились неочищенной водой. Штукатурка уже осыпается, нормальная гидроизоляция есть не везде. Прохудилось асфальтовое покрытие «Золотого» моста во Владивостоке, дороги обваливаются…

А многие помнят, что Хабаровск должен был стать первым городом, построившим линию струнного транспорта Юницкого? Нет? Так и думал.

Сегодня региональным властям сверху подкинули новую игрушку – территории опережающего социально-экономического развития. Сама по себе идея их создания не нова и применялась на практике в разных странах. То, что у нас прозвали «ТОСЭР» по-научному называется полюсами экономического роста. Суть в том, что выбираются региональные узлы, которые не только обладают максимальным потенциалом для собственного развития, но и способны повлиять на рост экономики окружающих земель. В них создаются особо выгодные условия для ведения бизнеса, привлекают капиталы. А уж ключевые территории, словно локомотив, способны потянуть за собой все остальные благодаря увеличению грузопотоков, распространению инноваций, развитию инфраструктуры.

Однако на пути от теории до практики есть стразу несколько препятствий, которые делают весьма неопределённым будущее ТОСЭРов на Дальнем Востоке.

Во-первых, полюса роста должны затрагивать определённые территории или определённые отрасли. Те, которые решили развивать в первую очередь. В наших реалиях картина несколько иная: резидентами ТОСЭР становятся предприятия, занимающиеся разным видом деятельности в разных городах. Яркий пример – недавнее объявление резидентом ТОСЭР Хабаровского аэропорта. С точки зрения чистой теории оно совершенно непонятно. Если хотите развивать инфраструктуру для авиаперевозок, то почему не объявили резидентами все аэропорты региона? А если хотите развивать Хабаровск, то почему в список попал аэропорт, а не все предприятия в городе? И если хотите развивать дальневосточные предприятия, то почему льготы достаются объекту, управляемому московской компанией?

За время функционирования программы ТОСЭР уже стало ясно, что она – весьма избирательная, адресная. Простите, но это что угодно, но не создание «полюсов роста». Равные льготы и свободная конкуренция – вот главные требования, соблюдение которых необходимо для успеха программы опережающего социально-экономического развития. Всё остальное –профанация. Особенно в условиях такого сложного региона, как Дальний Восток, с его слаборазвитой транспортной инфраструктурой, ничтожно малым населением и высокой стоимостью жизни.

Подобно федеральным властям, региональные используют ТОСЭР для отведения глаз от реальных проблем, которые не решаются, а лишь накапливаются, грозя в итоге обрушиться лавиной. А что? Удобно же, когда можно сказать: «ой, знаете, на ЖКХ не остаётся денег, потому что ТОСЭР». «Простите, но расходы на образование надо урезать – у нас в приоритете ТОСЭР». Любая невзгода может быть оправдана расходами на проект, отдача от которого, в его современном виде, сомнительна. Учитывая тенденции прошлых лет – как региональные, так и федеральные -  не удивлюсь, если очередное громкое начинание в итоге тихо свернётся,

В общем, всё как обычно. Фокусник вытащит кролика. А если кто и заметит, то гром аплодисментов всё равно заглушит ворчание недовольного.

А.В.К.

ЛИХИЕ ДЕВЯНОСТЫЕ – ТАК ЛИ СТРАШЕН ЧЁРТ?

Один из главных аргументов, которые используют апологеты действующего в России режима, отвечая на критику в его адрес: «вы что, хотите, чтобы вернулись лихие девяностые»? Но давайте взглянем на это десятилетие с холодным умом, без лишних эмоций.

Последнее десятилетие двадцатого века и в самом деле оказалось не самым лёгким для страны. Экономические кризисы, острая политическая борьба, бандитизм – всё это и вправду было. Однако в сытые двухтысячные для решения задачи укрепления власти путинской «стабильности» (которой уже и не пахнет) противопоставлялся ельцинский «хаос». В итоге минувшее десятилетие силой пропаганды демонизировали. Фактически, его превратили в жупел для масс, преисподнюю с вечными муками, из которой нас вывел спаситель-президент.

Однако задумайтесь вот над чем: «лихие девяностые» - это всего лишь сравнительно небольшой промежуток времени с декабря 1991 года, когда развалился Советский Союз, до 31 декабря 1999 года, когда в отставку ушел Борис Ельцин. Причём это были очень разные годы, и далеко не всё в них столь уж беспросветно.

Начнём с того, чем запомнилось начало десятилетия: пустые прилавки, километровые очереди, жизнь впроголодь. Ужасно? Безусловно. Но является ли это порождением лихого десятилетия? Вовсе нет. Тяжелейший кризис начала 1990-х был порождён не гайдаровскими реформами, не развалом СССР, и даже не перестройкой Горбачева, который лишь пытался преодолеть последствия системного кризиса, охватившего советское государство с начала 1980-х годов. Крайне неудачно по целому ряду причин, углубляться в которые сейчас не будем. Нам важно лишь то, что то катастрофическое положение в экономике, сложившееся в начале существования Российской Федерации, является наследием просчётов и ошибок советского руководства.

Признание этого факта подводит нас к следующей мысли: при всей неоднозначности реформ первых лет самостоятельного существования России, правительству за несколько лет удалось справиться по крайней мере с одной из проблем, перед которой спасовали правители предыдущих лет. А именно – наполнить полки продовольственными товарами в кратчайшие сроки.

Другим несомненным достижение эпохи можно назвать создание условий для развития малого предпринимательства. Практически с чистого листа в стране возник и начал расти частный сектор, который, в условиях неизбежного краха командно-административной экономики с её покровительством по отношению к предприятиям, зачастую не конкурентоспособным, стал средством спасения многих людей от нищеты. Безусловно, процесс трансформации экономической системы проходил болезненно – однако уже к 1995 году ситуация в целом стабилизировалась. Хотя кризис 1998 года больно ударил по стране, уже в 1999 году начался выход из него, просевший уровень жизни населения стал постепенно выправляться. Этому во многом способствовало относительно либеральная политика правительства по отношению к бизнесу. Кризис не только привёл к банкротству одних компаний, но и расчистил дорогу для других – как это бывает в странах с развитой рыночной экономикой. Так, например, именно в это время на Дальнем Востоке стал формироваться развитый и конкурентоспособный рынок сухих строительных смесей. И всё это – прошу особо отметить – при ценах на нефть в районе 17 долларов за баррель, а в 1998 году – 9,1 долларов.

Нынешний кризис в России начался в 2008 году. Прошло уже восемь лет, а страна, не успев оправиться от него, погрузилась в новую депрессию. Восемь лет – сколько продлились все «лихие девяностые». А впереди нас не ожидает ничего хорошего. Ведь – в отличие от 1998 года – сегодня мы во многом растеряли интеллектуальный потенциал из-за снижения уровня образования, зарубежных инвестиций ждать не приходится, а административные барьеры, налоговое бремя и – самое главное – коррупция подавляют предпринимательскую инициативу.

Конечно, можно вспомнить приватизацию, позволившую немногим людям со связями или махинаторскими талантами сколотить огромные капиталы, за гроши, скупив бывшее государственное имущество. Тем не менее, и тут надо признать, что степень концентрации капитала в 1990-е годы оказалась существенно ниже, чем сегодня. Например, на нефтегазовой рынке существовало, куда большее количество игроков, чем сегодня, и доля каждого из них была меньше. Не стоит тешить себя иллюзиями, что современное доминирующее положение государственных Роснефти и Газпрома означает, что их доходы идут на благо российского народа: миллиардные состояния их президентов, Сечина и Миллера, хорошо демонстрируют, что по сути своей это частные предприятия, работающие только на себя.

В этом суть современного российского дикого госкапитализма, который обирает людей, за частую, не хуже мошенников. Вспомним самый известный пример финансовых пирамид 1990-х годов: «МММ». Судом пострадавшими были признаны десятки тысяч человек, по экспертной оценке речь может идти о нескольких миллионах. А сколько людей пострадало в результате монетизации льгот или заморозки накопительной части пенсии? Повышения тарифов на коммунальные услуги и добавления спорных строк вроде оплаты капитального ремонта? При этом между жертвами Сергея Мавроди и нашими современниками есть одна разница: у первых был выбор, отдавать свои деньги или нет.

Ещё в качестве приметы позапрошлого десятилетия любят называть бандитизм. Статистика, да и субъективные ощущения действительно показывают, что преступлений тогда было больше. Но о них и говорили чаще. И может ли хоть кто-нибудь вспомнить историю, подобную делу «Рособоронсервиса», когда виновников разоблачили, публично осудили, а потом просто оправдали? В девяностые многих возмущал разгул организованной преступности, то, что криминальная «братва» рвалась в высшие эшелоны власти. Сегодня борьба с «авторитетами» как-то не заметна. Но не потому ли, что «братва» к власти дорвалась? Недавний скандалы заставляют задуматься об этом.

Резюмируя выше сказанное, хочу отметить: нет, 1990-е ни в коем случае не были райскими годами. Это было сложное время – иначе и не могло быть в момент слома старых устоев и болезненного зарождения новых. Но они не так ужасны, как нам сегодня стремятся представить прошлое люди, сами занимавшие не последние посты в правительстве тех времён. Концентрация внимания на негативе, постоянное запугивание людей – это один из опорных стержней современной российской пропаганды. А между тем, ветер перемен, веявший над страной в последнее десятилетие двадцатого века, разносил семена нового общества. Не все они проклюнулись, не все возможности были реализованы. Но даже немногочисленных плодов «лихого» десятилетия хватило, чтобы изменить Россию.

А.В,К.

Русский мир в нафталине

В прошлый раз, ведя разговор о штампах отечественной пропаганды, мы подошли к концепции «русского мира» как ещё одному заимствованию из дней минувших. Давайте же разберёмся, откуда у него растут ноги.

Тех же щей…

Сегодня формулировки понятия «Русский мир» довольно размыты, но в целом суть идеи можно уловить: имеется в виду определённое географическое пространство, на котором проживают люди, связанные культурно-исторической, языковой, а также религиозной и этнической общностью. В силу этого российское государство, позиционирующее себя представителем русского народа и его защитником, считает естественным включение территории «русского мира» в сферу своих интересов. Достаточно логичным выводом из этого умозаключения является невозможность отстранения Кремля от происходящего на территории «русского мира», даже если его границы простираются за пределы пограничных застав Российской Федерации.

Идея эта не уникальна не только для российской, но и для мировой истории. Оформляться она начала примерно в ту же эпоху, что и концепции «французского», «английского» миров. Так эти совокупности взглядов, конечно, никто не называл, но задачи они решали одинаковые. Трудами идеологов выстраивалось мировоззрение, в рамках которого органично объяснялось, почему одно государство имеет право вмешиваться в дела другого.

Становление идеи разнообразных «миров» относится к эпохе позднего средневековья, и связано оно напрямую с процессами централизации государств, собиранием фактически независимых феодальных владений под властью одного человека. Процесс этот был долгим, тяжёлым и требовал решения множества задач. Одна из главнейших – необходимость обеспечить лояльность жителей новых территорией через приведение убедительных аргументов в пользу подчинения новому правителю, никак не связанному прежними сеньорами.

Тут стоит упомянуть, что средневековые страны мало походили на современные. Это были довольно аморфные конгломераты владений, находившихся в собственности феодалов. Единственное, что их связывало в какое-то подобие организованного государства – отношения вассалитета-сюзеренитета, завязанные на двусторонних договорах между представителями земельной аристократии. В сложившихся условиях монарх имел какое-то влияние лишь на тех, кто лично приносил ему вассальную присягу в обмен на гарантии соблюдения прав и привилегий. Для остальных он оставался никем.

Такая власть была очень непрочной, и королевскими привилегиями быстро начинали пренебрегать, если видели, что правитель не в состоянии заставить с собой считаться. Так произошло, например, в Киевской Руси. Взошедший на великокняжеский престол в 1132 году Ярополк Владимирович был человеком средних дарований, и не сумел ни силой, ни дипломатией поддержать единства государства. В результате оно распалось.

Московские князья, собирая земли много веков спустя, делали это в условиях, когда понятие «русский народ» не имело смысла. На обширных территориях Восточно-европейской равнины жили московиты, рязанцы, новгородцы, тверичи и многие другие. Их идентичность основывалось на том, какому властителю выплачивалась дань. И жителю Владимира было не ясно, почему это он должен платить ещё и сидящему в Москве князю. На помощь приходила идея, кажущаяся нам очевидной, но совершенно новая в те времена: несмотря на наличие границ между княжествами, их объединяет нечто большее – религия, язык, культура, история. То, что в совокупности составляет национальное единство.

Сначала разыгрывали религиозную карту. Иван I Калита, уговорив митрополита перенести свою резиденцию в Москву, разом превратил своё княжество из второсортного удела в духовный центр Руси. С этого момента утверждение мысли о том, что «русский мир» объединён религией, а «русский» - значит «православный», неизменно играло на руку московскому престолу. В значительной степени именно под знаменем религии Дмитрий Донской впервые заставил большинство русских князей признать верховенство Москвы – пусть и на время компании против темника Мамая. На случайно в истории о битве на Куликовом поле за князем неизменно стоит фигура Сергия Радонежского, видного духовного подвижника.

Иван III, правнук Дмитрия Донского, добавил к идее православного русского мира новые элементы. Своё право на власть он доказывал исторической преемственностью от власти Великого князя Киевского. Ведя переговоры с независимыми землями о присоединении к Москве, он апеллировал к тому, что некогда они все подчинялись Киеву, а он – Иван III – прямой потомок его правителей.

Под занавес своей жизни властитель Московского государства, объединив идеи православной идентичности, исторической преемственности и культурного единства в один мощный коктейль, использовал его в качестве эффективного инструмента для расширения своего влияния. Во время русско-литовской войны 1500-1503 года он, создав образ защитника веры и законного наследника земель бывшей Киевской Руси, переманил на свою сторону множество представителей русскоязычной литовской аристократии. Это помогло добиться военного разгрома и аннексии трети территории Великого княжества Литовского.

…да погуще влей.

К моменту превращения Московии в Российскую империю границы государства уже простирались за пределы исторического ареала обитания русского народа, и концепция «Русского мира» претерпела изменение, трансформировавшись в идею панславянского единства. Так как не все славянские народы исповедовали православие, религия в её рамках отошла на второй план, хотя продолжала играть важную роль, когда речь заходила о южных славянах – сербах, болгарах и прочих. В целом же на авансцену выдвинули этническое и культурное родство.

Панславянизм предполагал, что Российская империя, как крупнейшее и сильнейшее из славянских государств, должна стать «старшим братом» для остальных родственных народов, объединив их под властью Петербурга – естественно, для защиты от чужеродного влияния и угнетения. Такая идеология подводила базу под претензии России на расширение в западном направлении и попытки добиться через противостояние с Османской империей контроля над Балканами и черноморскими проливами. Окончательно оформившись в XIX столетии, панславянизм просуществовал до свержения самодержавия, в конце концов сыграв в истории страны достаточно роковую роль: именно солидарностью с братским народом Сербии Россия объяснила свой ультиматум Австро-Венгрии, обернувшийся Первой мировой войной.

Большевики отошли от идеологии «русского мира» и её производных: они не вязались с идеями интернационализма и классовой борьбы. Пожалуй, единственное, что они позаимствовали от панславянизма – концепция «старшего брата», модифицированная для применения к социалистическим государствам. Однако сегодня Россия вернулась к идее «Русского мира». Панславянизмом, правда, и не пахнет – не по Сеньке шапка. Но, в общих чертах соответствуя идеям XVII века, современный пропагандистский штамп исполняет свою главную задачу - делает оправданным в глазах общественности вмешательство в дела соседних государств.

Нельзя сказать, что в начале двадцать первого века концепция «Русского мира» не ощутила на себе новых веяний. Главная модернизация, на мой взгляд, связана с внедрением понятия «постсоветское пространство». Сегодня оно представляется как естественная зона интересов России в силу исторической принадлежности к Советскому Союзу и, шире, социалистическому лагерю. В современной идее русско-постсоветского мира причудливо сплелись покровительственно-пренебрежительное отношение к «младшим братьям», обида за утраченные земли и контроль над сателлитами из соцлагеря, а также возмущённые голоса, произносящие фразы в духе «мы им заводы построили, а они нас предали». Фразы совершенно безграмотные, если учесть, например, что по ряду параметров промышленность досоветской Чехословакии могла утереть нос СССР. Это, впрочем, предмет для отдельного разговора.

Что касается связанных с понятием «постсоветское пространство» мировоззренческих установок, то это не более чем проявление фантомных болей по утраченной империи. В своё время тем же переболели европейские державы. Но заболевание протекало по-разному. Великобритания достаточно быстро и успешно переключилась с риторики времён «империи, над которой никогда не заходит солнце» на решение внутренних проблем, обеспечив своим гражданам высокий уровень благосостояния. При этом лондонские дипломаты ещё и умудрились сохранить хорошие отношения с большинством бывших колоний и доминионов. Несколько болезненней вырастание из имперских штанишек произошло у Франции и Нидерландов – потребовалось позорное поражение в колониальных войнах и внутриполитический кризис, чтобы произошла переоценка ценностей.

Есть и третий путь – установления ради сохранения иллюзии империи или проведения реваншистской политики авторитарного режима. Или даже тоталитарной националистической диктатуры. Этот путь прошли Испания Франко, Португалия Салазара, Германия Гитлера. В каждом из этих случаев всё раньше или позже заканчивалось кровью, нищетой и отсталостью страны, которую впоследствии приходилось преодолевать новым властям.

Хочется верить, что Россия всё же выберет верную дорогу.

А.В.К.

Новая старая пропаганда

В последние годы стало очевидным превращение центральных отечественных средств массовой информации в пропагандистский рупор. Сотни человек неустанно трудятся над созданием в головах людей нового мироощущения… Вот только штампы используют старые

Пропаганда под микроскопом

Начнём с того, что разберёмся в понятии «пропаганда». Слово это, как и многие в нашем лексиконе, имеет латинское происхождение, и дословно означает нечто, подлежащее распространению. Например, государственную идеологию. Кардинальное отличие пропаганды от связей с общественностью (пиара) заключается в односторонней направленности. Пиар создаёт благоприятный образ идее, организации, политической идеологии. Он стремится, уловив настроение людей, их предпочтения, убеждения, настроиться с ними на одну волну, достигнуть взаимопонимания, и, на основе обретённого согласия, убедить в необходимости того или иного действия. Потому обратная связь с людьми, анализ их реакции на те или иные действия, слова – одна из важнейших задач для специалистов по связям с общественностью. Для пиарщика вызвать бурю негатива со стороны целевой аудитории значит расписаться в собственном бессилии.

Пропаганда действует иначе. Вместо того, чтобы подстроиться под реальность, она меняет картину мира. Пропагандиста не интересуют убеждения людей, поскольку его задача – внедрить в сознание новые установки. Он не ищет обходных путей, не воздействует на человеческую мотивацию и стремление к самореализации, а работает на самых низовых уровнях сознания. Не случайно научные теории пропаганды, появившиеся в двадцатом веке, опирались на идеи Фрейда или же бихевиоризм, в своём крайнем проявлении едва ли не сводящем поведение человека к реакциям на внешние раздражители. Прямо как в хрестоматийном опыте Павлова над собакой.

Пропагандистские тезисы должны быть просты, понятны и привлекательны для населения. При этом пропаганда должна быть внутренне не противоречивой, или хотя бы таковой казаться. А для максимальной эффективности желательно использование реальных фактов – пусть даже и интерпретируемых в нужном русле. Только при соблюдении этих условий навязанные людям тезисы смогут дать народу то, чего он хочет подсознательно: простые ответы на сложные вопросы.

Эти требования превращают пропаганду одновременно в науку и искусство, причём не самые простые. Так что не удивительно, что в современной России, потерпев фиаско с созданием новой «национальной идеи», достали из бабушкиных сундуков старые, пропахшие плесенью и нафталином пропагандистские штампы, некогда неплохо работавшие. Авось, и сейчас не подкачают.

Загнивающая Европа

Риторика противопоставления «стабильной России» «загнивающему Западу» является самым бросающимся в глаза реверансом в сторону прошлого – хотя бы в силу того, что немало людей ещё помнят советскую пропаганду, оперировавшую той же концепцией. Основная её суть легко умещается в одном предложении: пока Россия развивается под мудрым руководством очередного имярека, зарубежные страны находятся в состоянии глубочайшего кризиса. Его конкретные причины могут меняться сообразно политической необходимости: например, если в советское время это был капиталистический строй, недобитые националисты-империалисты и реваншизм, то сегодня – мультикультурализм, гомосексуальные браки, толерантность.

Вне зависимости от этого, картинки, якобы доказывающие разложение «наших западных партнёров» не меняются уже которое десятилетие: митинги, акции протеста, отдельные и, часто, малозначимые события, которые представляются зрителям как норма вещей. Эффективность воздействия подобных демонстраций на сознание российского обывателя во многом связано с тем, что людям, выросшим в условиях авторитарного режима, выход на митинг кажется отчаянным шагом, к которому можно прибегнуть лишь в случае крайней нужды. Потому жуткие страшилки, рассказываемые закадровым голосом под соответствующий видеоряд, отлично вписываются в миропонимание зрителя. «Бедные европейцы, их так довели, что они на улицы вышли… Слава богу, у нас не так!».

Противопоставление «нас» и «их» не является изобретением советского режима. О «загнивающем Западе» в тех же самых тонах ещё в первой половине девятнадцатого века говорил граф Сергей Семёнович Уваров, автор «теории официальной народности», ставшей впоследствии фактически официальной идеологией Российской империи. В годы правления Николая I он противопоставлял самодержавную Россию Европе, которую лихорадило от прокатившейся волны революций. Тогда тоже много говорили о преимуществах имперской стабильности и соборности русского народа перед вольнодумством соседей. Вот только история расставила все точки над «i», показав: пока европейцы ломали хребет феодальным пережиткам, становясь на рельсы формирования индустриального общества, Россия топталась на ровном месте, дожидаясь, пока проблем не накопится столько, что они выплеснуться в чудовищную гражданскую войну.

Но даже Уварова нельзя считать автором данного пропагандистского штампа. Он лишь оформил давно существовавшую концепцию в стройную систему, определив «Запад» в качестве главного оппортуниста. На самом деле, корни подобных идей следует искать в далёком пещерно-волосатом прошлом человечества, когда разделение на «своих» и «чужих» было условием для выживания. Со своими надо делиться, им надо помогать – чужаков же остерегаться. И если у соседа дела плохи, он при смерти, значит, скоро мы сможем воспользоваться его охотничьими угодьями.

Признаки, по которым людей включали в число «своих», постепенно изменялись. Сначала это было кровное родство, затем совместное проживание, принадлежность к одному племени, подчинение одному феодалу, этническая общность… Но принципиально правила остались те же: людям на подсознательном уровне становится хорошо, если соседу плохо. Или, по крайней мере, когда они так считают.

Духовность

Ещё одна излюбленная тема отечественной пропагандистской машины – рассказы об особой духовности российского народа. Естественно, подобные утверждения ласкают слух: признайтесь, вам тоже приятно ощущать себя особенными, лучшими представителями человечества. В конце концов, если присмотреться к любой государственной идеологии, то она, так или иначе, базируется на идее исключительности её носителей, не важно, на чём она основана – расовых, религиозных, культурно-исторических признаках.

Однако концепция «высокодуховного народа» удобна не только тем, что она психологически привлекательна для целевой аудитории, но и тем, что пресловутую духовность нельзя измерить в абсолютных показателях – ВВП, размере потребительской корзины, приросте населения, джоулях или ньютонах на килограмм. Это открывает широкий простор для манипуляций фактами. Однако, сейчас мы не станем углубляться в рассуждения о том, насколько вышеуказанный тезис соответствует действительности, прейдём ко второй части данного пропагандистского штампа – связи «духовности» с православием.

Обращение государства к религии вполне традиционно для России. Даже большевики некоторое время на полном серьёзе раздумывали о создании «красной церкви». В царской России со времён Петра Первого церковь контролировалась и управлялась государством, которое использовало её, в том числе, как инструмент распространения пропаганды. Не случайно позиция уже упомянутого графа Уварова в своём кратчайшем изложении описывалась тремя словами: «православие, самодержавие, народность».

Первыми же, кто использовал христианство в меркантильных интересах, были правители Киевской Руси. Княгиня Ольга, первая христианка на престоле, приняла новую веру в тот момент, когда ей понадобилось выстраивать отношения с соседней Византией, где на женщину-язычницу смотрели, мягко говоря, свысока. Пол поменять она не могла никак, а вот религию для повышения своего статуса на переговорах – вполне.

Её внук, князь Владимир, и вовсе использовал христианство как мощный инструмент для утверждения своей власти. Незаконнорожденный, хоть и признанный отцом, занявший престол в ходе кровопролитной усобицы, обагривший руки кровью брата и наделавший ещё много некрасивых вещей, он хорошо понимал, что стоит на шаткой опоре. Отсюда – восемь лет реформы язычества, попытка внедрения пантеона пяти богов во главе с Перуном, что, по замыслу, наталкивало подданных на проведение параллелей: бог грома и войны, покровитель князя правит на небесах, а сам князь – на земле.

Однако куда лучше целям Владимира отвечало христианство в его восточной – греческо-православной – форме. Исторически, в отличие от Рима, в Константинополе духовенство находилось в подчинённом положении по отношению к светской власти византийского императора. Это привело к тому, что за столетия свойственная авраамическим религиям идея о предопределённости происходящего в мире нашла своё частное проявление в концепции божественного происхождения власти. Любая власть – от Бога, и противиться ей – значит противиться Богу. При этом не важно, хорош правитель или нет. В первом случае он послан Господом в награду, во втором – в наказание за грехи.

В пятнадцатом веке Иван Третий, один из тех правителей, что определённо знали цену пропаганде, модернизировал концепцию богоданной власти, присовокупив к традиционному образу государя новые черты. Крушение Византийской империи позволило оформить идею о превращении Москвы в «Третий Рим» - то есть, последний независимый оплот истинного, православного христианства. Теперь правитель московского государства выступал в роли мессии, на которого возложена задача сохранения слова божьего в его незамутнённом виде. Подданные становились «народом-богоносцем», помогающем правителю в этой нелёгкой миссии. Из этого проистекали следующие выводы:

- страдания и лишения людей – это их жертва, принесённая во славу Божию;

- Бог выбрал русский народ для этой святой миссии за некие особые духовные качества, коих нет у представителей других наций

- правитель России – последний защитник истинного христианства, и угроза ему – это угроза православию;

- во внешней политике Иван Третий и его потомки делали заявку на верховенство в православных странах, и, шире – во всём христианском мире.

От этого последнего отправного пункта не так уж далеко и до пресловутой идеи «русского мира», разговор о которой пойдёт позже.

А.В.К.

Вражьи голоса: США усилят антироссийскую пропаганду

Заместитель помощника госсекретаря США по делам Европы и Евразии Бенджамин Зифф рассказал, что США планируют увеличить средства на поддержку гражданского общества и независимых СМИ в Евразии и Юго-Восточной Европе. На деле под этим подразумевается противостояние с Россией на информационном поле.

По мнению представителя Госдепа, голосовать за такие расходы – значит обеспечивать сохранение действующего миропорядка.

«Люди-ДВ» по материалам ФедералПресс